Наконец Кейлион отпустила Эйрин, и та бегом бросилась в свой кабинет, чтобы проверить почту. А старейшая, в сопровождении Ивин и Рагвильд, вышла в коридор, закрыла за собой дверь и сказала:
– Нет, она тут ни при чем.
– Да, правда, – согласилась Ивин. – Хотя я была почти уверена, что Эйрин все-таки приложила к этому руку.
– Ты просто хотела, чтобы так было, – неодобрительно заметила Рагвильд. – И хорошо, что твои надежды не оправдались. Нам только не хватало, чтобы эта высокомерная девчонка получила власть над нашими Искрами.
Возле поворота к главному корпусу им встретилась еще одна старейшая сестра, Лорна вер Шерен, также получившая известие от Альсы. Кейлион остановилась поговорить с ней, к их беседе присоединилась и Рагвильд, а Ивин, попрощавшись, двинулась к лестнице. Даром что ей уже исполнилось сорок, даром что ее считали одной из трех умнейших ведьм в Сестринстве – она все равно чувствовала себя в обществе старших и старейших маленькой и глупенькой девочкой. Впрочем, это нисколько не мешало ей постоянно спорить с ними – в особенности с Аверлин вер Шиван, этой заядлой материалисткой, которая упрямо верила, что все явления можно объяснить законами натуральной философии, в частности, отрицала сверхъестественную сущность света, пытаясь свести его к сверхбыстрым колебаниям гвеврических сил…
В своей квартире Ивин прошла в кабинет, чтобы написать ответ Мораг, и обнаружила там еще два письма из Тахрина – от Шайны вер Бри и Норин вер Гвенер. Хотя они были отправлены без пометки о срочности, она решила заодно ответить и на них. Лучше было немедленно, в самом зародыше, подавить подозрения о причастности Эйрин к этой истории, чем потом бороться со слухами, когда они разойдутся среди сестер и станут предметом ожесточенных споров.
«Мораг, наверное, и дальше будет утверждать, что это была Эйрин, – подумала Ивин, положив перед собой чистый лист бумаги и взяв волшебное перо. – Но на таких, как она, никто не станет обращать внимания. Главное, убедить тех, к кому прислушиваются остальные сестры. И Эйрин сделала очень важный шаг в этом направлении, обведя вокруг пальца Кейлион и Рагвильд…»
Глава XV
Радость и печаль
Шайна свернула с парковой дорожки и пошла по узенькой тропинке, извивающейся между усыпанными снегом елками.
«Сейчас я похожа на них, – подумала она, – такая же белая и холодная».
На ней было строгое платье из белого шелка, без шитья и украшений. Обычные люди во время траура облачаются в черное, а у ведьм траурный цвет – белый. Он символизирует чистоту души, покинувшей мир живых, и твердую веру в ее последующее перерождение. Каждый раз, когда умирает ведьма, все ее сестры, в знак скорби и надежды, надевают белые платья. А старейшие постоянно носят белые одежды – в память о всех сестрах, которых они пережили за свой долгий век…
Шайна нашла Бренана там, где и рассчитывала. Он сидел на скамье под древним трехсотлетним дубом и кормил орешками белок, прыгавших вокруг него в снегу. При появлении Шайны зверушки испуганно разбежались, а брат поднял на нее мрачный взгляд.
– Доброе утро, сестричка, – произнес он. – Хотя не знаю, можно ли сегодня так здороваться.
– Конечно, можно, – ответила Шайна, устроившись на скамье рядом с ним. – Траур трауром, а жизнь продолжается. Извини, что не разбудила тебя ночью.
– Нет, ты правильно поступила. Я бы своим кислым видом испортил Гвен весь праздник.
– Она не праздновала. Просто была счастлива – а это совсем другое. Была счастлива и одновременно грустила. Не только из-за сестры Нерис, а и из-за тебя. Понимала, как тебе будет горько.
– Мне не горько, – сказал Бренан. – Мне больно. Я растерян, опустошен, зол… Знаю, это плохое чувство, неправильное, но ничего не могу с собой поделать. Злость душит меня, кипит во мне и не находит никакого выхода. От этого становится еще хуже, ведь если бы я смог выпустить ее, направить на кого-нибудь… Но не на кого сердиться, не на кого пенять. И даже сожалеть о том, что случилось, грех. Я провел с Гвен последние полгода и каждый день видел, как она убивается по своей Искре, как тоскует по прошлой ведьмовской жизни. Я люблю ее и желаю ей счастья… – Он вздохнул. – Вот только радоваться за нее не могу. Это выше моих сил. И если Эйрин на самом деле приложила к этому руку, то боюсь, что…
Бренан замолчал, колеблясь, а Шайна поспешно успокоила его:
– Не бойся, не приложила. Это тебе Мораг о ней сказала?
– Да, она. А Альса, конечно, все отрицает. Говорит, что сестры Кейлион и Рагвильд вовремя вмешались и не позволили ей приписать себе эту заслугу.
– Ну если не принимать во внимание тенденциозную трактовку событий, то Альса права. Кроме Кейлион с Рагвильд там еще была Ивин. Когда они пришли, Эйрин сладко спала, а проснувшись, швырнула в них подушкой, так как спросонок подумала, что это притащилась одна из ее подруг. Ивин убеждена, что она не могла так мастерски притворяться.
– Тем лучше. Тогда у меня не будет искушения сделать ее во всем виноватой. Это бы испортило нашу дружбу. – Бренан угостил орешком белку, набравшуюся смелости приблизиться к ним, и спросил: – А что теперь будет с Гвен? Вернется на Минеган?
– Да, конечно. Теперь она вновь стала младшей сестрой, потому что еще не сдала все экзамены. Не знаю, как решат старейшие – или засчитают ей уже сданные, или заставят проходить их с самого начала, но наверняка потребуют, чтобы Гвен подождала несколько месяцев, пока приспособится к новой Искре. В общем, это разумно, хотя уже сейчас нет сомнений, что она полностью контролирует свою силу. Однако лишняя осторожность не повредит.
– Ты поедешь с ней?
Шайна сразу поняла, что скрывалось за этим вопросом, и ей стало неловко. Несомненно, брат знал о ее прошлых отношениях с Гвен, но до сих пор ни словом не давал ей это понять.
– Мне нечего делать на Тир Минегане, – ответила она сдержанно. – Зато здесь я нужна, Бригид очень ценит мою помощь. А теперь у нас прибавилось хлопот.
Бренан повернул голову и пристально посмотрел на сестру.
– Ты пришла меня уговаривать? Будешь убеждать, что я все равно должен стать королем?
– Нет, не буду. Пусть тебя уговаривают другие, а я соглашусь с любым твоим решением.
– Альса утвердждает, что это мой долг. Мы с ней даже поссорились.
– Она не считает, что между вами была ссора. По ее словам, ты сразу сбежал, как только речь зашла о выборах короля.
– Не сбежал, а просто ушел. Ты же знаешь, я согласился на это только ради Гвен. Без нее мне корона и даром не нужна.
– Знаю. Поэтому не собираюсь на тебя давить. Конечно, из-за твоего отказа ситуация сложится не очень хорошая, но мы как-нибудь справимся. Думаю, старейшие решат поддержать графа Ярвийского. Вряд ли лорд Ригвар сам вступил в сговор с черными, не такой он человек. А предатель среди его родственников или приближенных большого вреда не причинит. Просто не успеет – мы будем начеку и быстро схватим его за руку.
– А если это все-таки Ригвар?
– Скверный вариант, но тут ничего не поделаешь, придется рискнуть. Не сажать же на трон этого хитрого лиса, Финвара аб Дайхи… А впрочем, это уже не твоя забота. Тебе следует волноваться о том, что теперь старейшие снова захотят сделать тебя королем Кередигона. Не сегодня, не завтра и даже не через год, но рано или поздно возьмут тебя в оборот. Может, ты забыл, но я хорошо помню, что твое согласие претендовать на катерлахский престол было продиктовано еще и нежеланием связываться с Кередигоном.
Бренан снова вздохнул:
– Шайна, ты же обещала не давить на меня…
– А я и не давлю, просто констатирую факт. Зато старейшие будут давить. Насядут на тебя и не отступятся, пока не добьются своего. Поверь мне, они умеют убеждать, особенно Кейлион с Левеллой. И никуда ты от них не денешься, никак не спрячешься, всюду тебя достанут. Да и не только старейшие – в каждой стране найдутся люди, которые всеми силами будут стараться втянуть тебя в политику.